Корреспонденты портала «Путь-дорога» пообщались с жителем деревни Огарково о том, как навсегда переехать из города и построить дом-терем с порталом в сказку.
Сходство с героем из знаменитой саги о Гарри Поттере – лесником Хагридом – у Александра Владимировича Билецкого поразительное. Его можно назвать настоящим хранителем ключей от деревни Огарково городского округа Истра: он – единственный человек, который здесь прописан.
В конце 90-х, после окончания философского факультета МГУ Александр Владимирович переехал в деревню, где остался жить и строить свой гостеприимный дом-терем, на который ушло 20 лет. Помимо этого, Александр Владимирович участвует в строительстве деревянных храмов по образцу зодчества XVII века, а еще организовал центр ремесел «Сень», куда съезжаются мастера со всей России. О том, как он переехал в деревню, о своей философии, любимом сказочном герое и «Домострое» он рассказал РИАМО.
– Александр Владимирович, вы кажетесь человеком из другого времени. Расскажите о вашем детстве и юности – вы всегда хотели жить «на земле»? Кто оказал на вас такое влияние?
– Мы все родом из детства, как сказал один писатель, и мое детство было очень счастливым – у меня была дружная, очень цельная семья. У нас был дом в частном секторе, со своим двором.
И уже в 4 года мне поручили заботиться о сотне курочек и сказали «утром ты должен им принести еду, а забудешь – они умрут». Для меня это была серьезная ответственность. В 6 лет у меня появились кролики – каждый день я собирал траву для них.
В 17 лет я поступил в военное училище. Но я не мечтал стать генералом. В детстве мне понравилась фраза, что жить нужно так, чтобы «никому не подчиняться и никем не командовать». Все, что касалось правил, рамок, карьерной лестницы – с этим не задалось.
– Можно ли сказать, что вы против системы?
– Я живу вне системы, но я не антисистемный. Чтобы система жила, ей нужна оппозиция. Это то же самое – обратная сторона системы. Но я не участвую ни в том, ни в этом.
Потребительский и мещанский язык для меня – низкого уровня, язык, где я не могу самореализоваться. Он мне говорит о том, что я должен что-то купить и приобрести и стать от этого счастливым. От этого счастья не бывает. Это ошибка и ложь. Дорого то, что создаешь сам.
Если я живу на планете Земля, то у меня есть уникальный шанс что-то создать – пусть это будет хоть кружка, что-то маленькое, но мое. То, что мне Бог дал возможность быть старшиной при артели строительства четырех храмов, – это мое. Этот дом, который уже создан. Мир полон не только моими частицами-внуками, но и такими вот материальными частицами.
– Когда вы поняли, что жить в городе больше не хотите?
– Это осознание пришло не сразу, а постепенно формировалось, еще с философского факультета. Нам дали системное образование и мышление. Уже тогда я понял, что города изначально были сделаны для того, чтобы собрать как можно больше людей на производство.
У меня было увлечение, связанное с русской культурой, с нашими усадьбами. Я объездил всю Московскую, Тверскую области, все усадьбы, построенные в XVIII–XIX веках. И они были в ужасном состоянии. У меня была идея создать при усадьбах центры, где бы восстанавливались ремесла. На это я потратил пять лет жизни.
И после я попал в эту деревню, это было случайно, в конце 90-х годов. И так я здесь начал закрепляться, понимая, что больше времени терять не могу. Я понял, что хочу делать что-то своими руками, собирать вокруг себя единомышленников.
– Вы купили здесь землю, в Огарково?
Я купил домик, он был разваленный, и мы начали делать задний двор. После переезда мне хотелось сделать, чтобы все было просто чисто и надежно. Если бы я знал, что я строю такой большой дом, я бы и не рискнул. Сюда приезжает много людей, но дом еще не достроен до конца.
– А вы решили открыть центр ремесел, потому что были влюблены в дерево?
– Да, отчасти. Материал делает мастера. Будущее – для тех людей, которые захотят самореализоваться в творчестве. Это мейнстрим будущего.
Если кто-то погружается в тему лицевого шитья, которым занимается моя супруга, он может сюда приехать и заниматься. Если кто-то хочет моей консультации по деревянному русскому зодчеству, я с радостью консультирую.
Сюда приезжают и печники, и пекари. Сейчас у нас в гостях потрясающий мастер, который восстанавливает музыкальные инструменты XVIII и XIX веков – рояли, клавесины. Это не было планом или целью – просто возникло само собой.
К нам приезжал посол Ирана: у них есть 36 деревень, где люди сохраняют свою самобытную культуру. Он был в шоке, что поддержки со стороны государства нет. За исключением премии губернатора «Наше Подмосковье». Я пять раз получал по 50 тысяч рублей, но это один раз в год. Последняя премия – 150 тысяч рублей. И все пошло в наше развитие.
Наши работы по лицевому шитью прошли 35 международных выставок. У нас максимально аутентичное отношение к этому. И некоторые люди считают нас просто чудаками. Поэтому мы и живем в деревне. Если мы бы этим занялись в городе, нас бы вообще не поняли.
– Что было самым страшным, когда вы переехали в деревню? Боялись, что закончатся деньги?
– У меня были средства – я продал двухкомнатную квартиру, и в 2004 году деньги у меня закончились. В тот момент произошло кое-что интересное: в мае был ураган. Помню вокруг черное небо, я бегаю по полю и кричу: «Господи, снеси все это, если оно тебе не надо». Я был в отчаянии, потому что не понимал, что будет дальше.
И самое интересное, что после этого случая в течение месяца пришел мой первый заказ на строительство храма. И открылся период моей жизни, когда в течение десяти лет было много заказов на строительство по технологиям XVII века. Это максимально приближено к тому, что делалось нашими предками. Если я здесь чему-то и научился, то этому: когда не на что надеяться – нужно уповать на Бога. И это работает.
– Если снова вернуться к вещам приземленным – на какие средства вы живете сейчас? Покупаете ли вы что-то в магазине?
– У меня был период, когда я участвовал в бурном строительстве, и у меня была техника – кран-манипулятор и трактор. Когда у меня перестали появляться заказы на храмы, примерно в 2015 году, то я продал свой кран, и мы его «съели». Потом я продал трактор, и мы в прошлом году его тоже «съели». Мы подъедаем наши сусеки.
Еще мы продаем бусы, которые делает моя супруга Марина, и кружки, которые делаю я. Это мои личные вещи, и я их распродаю. И сейчас мы живем на средства от этой продажи. Мне ведь и за электричество надо платить, и некоторые налоги тоже.
Еще у нас еще есть натуральный обмен: сосед-фермер нам дает молоко, а мы ему – наш испеченный в печи хлеб. Но в магазин ездим, чтобы покупать сахар, крупы. В аптеку тоже нужно ездить, так как нужен запас лекарств – в доме бывают гости разных возрастов.
Еще я хочу заняться туризмом и организовать экскурсии к Хагриду. Задумка такая: люди приезжают, их встречает Хагрид, мы посещаем сказочные места, пьем иван-чай и едим яблоки из сказочной печки, идем в гости к бобру, идем смотреть пауков.
Это будет как деятельность самозанятого, чтобы был законный заработок. Но пока из-за карантина все отменилось.
Хагрид – это как портал сказки. Для меня сказка – это состояние души. Когда появился «Гарри Потттер», я понял, что мы с этим героем на одной волне, это мой образ. Мне очень нравится жить в заповедном лесу – у нас есть и драконы, и единороги, и Волан-де-Морт. Мне нравится эта сказка. Она о любви.
– А вам никогда не хотелось путешествовать? Например, съездить в страну Хагрида, в Англию, увидеть мир?
– По миру путешествовать мне не было интересно. Хотя есть много друзей и родственников, которые живут за границей. У меня есть любимые места – это Николаев, Балтийская коса, Калининград. Этого мне достаточно.
Все ты не можешь успеть. Каждый должен понять, что он не может одновременно влезать в гору, ходить на яхте, строить дом.
Мой дом – это 20 лет строгого режима. Я не таскал бревна каждый день, но дом был в моих мыслях ежедневно.
– Расскажите о вашем режиме и рационе.
– Я встаю в 5 утра, но ложусь я поздно – после 12. Пять часов сна мне хватает, но при этом обязательно должен быть дневной сон.
Люблю каши: гречневую кашу, пшеничку, ячку часто делаю себе. Супчики готовлю, если обменяем хлеб на какого-нибудь цыпленка. Я не вегетарианец.
– Когда читала о вас материалы, встретила ваше мнение о «Домострое». Вы считаете, что можно строить отношения по этому своду правил, которому уже несколько веков? Сейчас мир так изменился, у нас в России появилось активное феминистское движение.
– «Домострой» – это про любовь. Это очень хороший свод правил, который никто не читает. Там написано первым пунктом, что муж должен любить всю свою семью и любимую, не на словах, а на деле. Если феминистки прочли бы эту книгу – они бы просили его ввести. Сейчас люди относятся друг к другу по-потребительски. Это и рождает такие вещи, как феминизм.
«Домострой» – о любви, на самом деле, просто на своем языке.
Это же был XVII век. У нас таких серьезных книг никто не читает. Когда я поступил на философский факультет МГУ, то спросил в Библиотеке имени Ленина, сколько людей читали Карла Маркса целиком. Мне сказали – 12 человек. Откуда марксизму быть в России, если только 12 человек? И это еще не значит, что они его поняли.
То же самое и с «Домостроем» – сколько у нас человек его действительно прочитали? Это свод правил о счастливой жизни и хорошей семье. Но из всего «Домостроя» взяли только одно – что муж может ее наказывать. И до сих пор непонятно, откуда это взялось, потому что это вываливается из общего строя самой книги.
– Думаете, кто-то приписал?
– Конечно, это мог кто-то приписать – у нас огромное количество вещей переписывались и в XVIII веке, и в XIX веке.
– Сейчас многие девушки против того, чтобы после работы еще и «заступать во вторую смену» дома. А вы как-то разделяете с женой обязанности по дому?
– Я совершенно нормально отношусь к тому, чтобы мыть посуду, если есть такая возможность. И готовить тоже люблю – все, что связано с рыбой или мясом. А вот пироги я не чувствую. Как поднимается тесто, почему-то очень хорошо чувствуют женщины.
– Какие у вас сейчас цели или мечты?
– Хочу поставить на западной точке России поклонный крест Богородицы-путеводительницы. Россия огромна – в северной и южной точке страны есть деревянные храмы, на Камчатке – деревянная часовня. В Антарктиде и то – две деревянные часовни, на пользу людям и пингвинам. Но на западе даже знака нет. Так и осталась, как при Петре, открытая форточка.
– Не могу не спросить у вас про коронавирус, и что вы советуете для сильного иммунитета?
– Я не вирусолог, но есть болезни, которые унесли большее количество человек, если открыть статистику. Но во всем надо искать положительные вещи. Хорошо, что люди стали более бережными друг к другу, больше форм взаимопомощи.
Люди должны друг друга беречь, и когда появляется хворь – повышать иммунитет, делать отвар из елки, где много витамина С. Я заливаю кипятком елочку и ставлю ее на три дня. Должна быть хорошая вода, и она настаивается, дает витамин С. А он разжижает кровь и нормализует давление. Жевать елку тоже полезно. Еще делаю чагу – такой кофейный напиток.
Ирина Лумпова